Эволюция военного искусства: развитие постоянных армий, Фридрих Великий, судьбы военного искусства в России - Судьбы военного искусства в России
- Details
- Parent Category: Литература
- Published: 28 September 2013
Киевская Русь. В удельно-вечевой период все элементы вооруженной силы русских группировались в городе. Каменная архитектура рыцарских замков чужда русскому средневековью; русский феодал чувствовал бы себя беззащитном и одиноким в небольшом бревенчатом острожке, вне города; но при громадных русских пространствах и возможности ухода крестьян на новые места, подальше от феодального замка, вероятно, если бы и нашелся оригинал, построивший себе каменный замок, около него скоро образовалась бы пустыня и исчезли бы материальные предпосылки возможности содержания замка. Древний русский город, как и средневековый итальянский город, хотя и на других основаниях, являлся пунктом оседлости военного класса и крупных землевладельцев. Дружина князя имела серьезные стимулы не расселяться по деревням, как это делалось во Франции и Германии. Отсюда — населенность древнего русского города, представлявшего значительный рынок потребления. Натиск арабов, прервавший в IX–XII веках связь и торговлю Запада и Востока через Средиземное море, придал первоклассное значение торговому пути «из варяг в греки», проходившему через Новгород и Киев. Мелочной характер средневековой торговли втягивал в свой оборот громадные массы русского городского населения. Горожанин представлял в себе соединение триединых талантов — воина, торговца и разбойника. Княжеские дружины были образованы самыми боеспособными элементами средневековья, норманнами востока, получившими наименование варягов. За этими Карлами, Инегельдами, Фарлафами, Руальдами, Фостами, Труанами тянулись, в отношении военной доблести, и русские торговые гости. И все же, военная мощь древней Руси была невелика, и не столько от раздробления ее на уделы, как вследствие полного отсутствия смычки города и деревни. Деревня в военном отношении не представляла никакой силы и хищнически эксплуатировалась городом — не столько сбором упорядоченной дани, как разбойными налетами. Один князь заступался за свои деревни против налета другого князя тем, что производил в свою очередь налет на его деревни. В этих условиях русская деревня отступала перед городом — с богатого чернозема юга на бедный суглинок Севера, который она расчищала от дремучего леса. Но город преследовал ее.
Татарские уроки. Древняя русская государственность не сумела оказать серьезного сопротивления нашествию монголо-татар. Дикие кочевники, с которыми сталкивались раньше русские князья, были бессильны против городских стен. Теперь же азиатский враг, оказался располагающим гораздо более высокой военной техникой, чем русские, и легко брал русские города; в поле же нельзя было ему противостоять, так как организованность татар была несравненно выше; впечатление бесчисленного множества оставляли азиатские армии — ополчение всего народа — при столкновении с русскими ополчениями одних городов.
Азиатский натиск на равнины восточной Европы начался в начале XIII века, в результате чрезвычайного подъема военно-политического искусства, связанного с Чингисханом. Однако, экономика кочевого быта стояла на очень низком уровне. Завоеватели всюду беспощадно расправлялись с городами, в особенности с русскими, являвшимися сосредоточением военной мощи и единственными возможными очагами сопротивления. Несмотря на стремление их спасти ремесленную часть населения и использовать ее других центрах, завоевания азиатских полководцев связывались с катастрофическим понижением уровня экономической жизни и поэтому были обречены на скорое распадение. Господство Золотой Орды было обречено на уничтожение. Удар Тамерлана по Золотой Орде в 1391 г. ускорил этот процесс, обеспечив на много столетий безопасность восточной границы России. Натиск Азии продолжался лишь на более южном направлении, в пределах малой Азии, где недобитые Тамерланом турки сумели утвердиться на Балканском полуострове.
Если Валленштейн явился учителем прусских королей, то русские князья научились у татарского сборщика податей правильной эксплуатации сельского населения посредством учета и обложения его. Татарский нажим весьма содействовал усилению центральной власти; Москва многому научилась в области политики у монголо-татар.
И очень многим обязано татарам русское военное искусство. Вспомогательные русские отряды входили в состав татарских армий. Историк отмечает их присутствие у берегов Аральского моря при начале столкновения Тохтамыша с Тамерланом. Мы усвоили у Востока глубокое уважение к метательному бою, ведение боя из глубины, расчленение армий на большой полк, полк правой и левой руки, авангард и резерв (передовой и засадный полки), организацию легкой конницы, дравшейся как в конном, так и в пешем строю — своего рода иррегулярных драгун, большое внимание к разведывательной и сторожевой службе, своеобразную восточную дисциплину и методы управления, далеко превосходившие феодальный масштаб средневековья. Оперативное искусство и тактика Димитрия Донского во время похода, приведшего к сражению на Куликовом поле, могут служить иллюстрацией военных достижений монгольской школы. Первые казаки, черкасы, очень может быть, являлись русскими вспомогательными отрядами, отделившимися от Орды и ушедшими на Днепр.
Поместная система. Однако, широкий размах монгольского военного искусства, использовавшего все неизжитые варварские инстинкты кочевых племен, должен был быстро переродиться и измельчать на почве экономики земледельческого народа, хозяйство которого оставалось еще преимущественно натуральным. Татарское нашествие достаточно убедительно показало бессилие вооруженной силы одних городов, лишенных какой-либо смычки с деревней. Необходимость толкала на использование для строительства армии экономических ресурсов деревни, а в обстановке натурального хозяйства для этого имелся только путь ленной системы — отвода воину населенного, крестьянами участка земли, с которого ленник мог бы кормиться и покрывать издержки по сбору в поход.
Русские феодалы-бояре жили в центральных городах; связи их с их земельными владениями были не слишком сильны; они являлись почти беззащитными перед лицом великокняжеской к царской власти. Города были значительны; имелись грамотные дьяки, что позволяло учесть в приказах всю землю и все население для разложения на них тягот по содержанию вооруженной силы. Вследствие этого, в русской действительности, организующим ленников элементом выступили не бояре, а эту задачу смогло взять на себя само государство. Русская история в этом отношении не пошла по примеру франков и германцев; русский дьяк выступил в той же роли, как и английский шериф, как чиновники Византии и Турции. Уже при Иване Грозном русское боярство оказалось столь слабым по сравнению с царской властью, что удалось провести «черный передел» боярских, а также казенных земель для широкого распространения поместной системы.
Пригодный к военной службе — «боярский сын», казак, выходец из Литвы или татарин «новокрещен» — испомещался в населенном крестьянами поместье, размером в 200–400 десятин; доходы с этого имения обеспечивали содержание его семьи; по распоряжению московского приказа, он должен был выезжать на сборный пункт — «люден, конен и оружен» — т. е. верхом с наступательным и предохранительным вооружением, с 2–3 вооруженными слугами и запасом продовольствия на вьюках или телеге.
Особенно много мелких поместий было нарезано вдоль Оки, так как с юга беспрерывно грозили нападения крымских татар, и все летнее время, пока имелся в полях подножный корм, от Троицы до Покрова дня, приходилось содержать стражу — сначала на берегах Оки, а впоследствии далее к югу, на засечных укрепленных линиях, выносившихся вперед с каждым успехом колонизации.
С этими задачами, в непосредственной близости от своих поместий, наша дворянская милиция справлялась весьма сносно; но для дальних походов организация являлась малоудовлетворительной. Личные заботы о снабжении оказывались несостоятельными. Несмотря ни помощь государства, поместное ополчение начинало голодать. Заботы о покинутом хозяйстве отягчали сознание призванного, число «нетчиков» — не являвшихся на призыв — было велико; в случае войны на западной и северо-западной границах, угроза татарского набега заставляла ополчение бросать «полки» и спешить на защиту своих усадеб. Военное искусство стеснялось заботами каждого дворянина о своем личном тыле — имуществе, которое возили вооруженные слуги. При установлении соприкосновения с неприятелем, первой заботой являлось сооружение безопасного убежища для тыла — острожка, укрепленного лагеря. Идеи чехов — Яна Жижки — о бое за повозками, используемыми, как остов боевого порядка, нашли у нас широкое применение. Древнее русское слово «стан» заменяется типично чешским «табором». Идея боевых возов развивается русской техникой в виде «гуляй-города», образуемого сцеплением больших деревянных щитов на колесах; конечно, для больших походов такая подвижная деревянная крепость не годилась, но «гуляй-город» использовался, по-видимому, как подвижное позиционное имущество для обороны от татар ближайших окрестностей Москвы.
Наша поместная конница представляла «нестройное» войско, которое могло успешно разрешать свои задачи лишь при столкновении с такими же нестройными неприятельскими ополчениями.
