Военное образование в России

Эволюция военного искусства: развитие постоянных армий, Фридрих Великий, судьбы военного искусства в России

Развитие постоянных армий

Меркантилизм и постоянные армии. Жак Кер, представитель крупного торгового капитала и талантливый политик, высказал мысль о необходимости государству и в мирное время располагать вооруженной силой, эта мысль привела в 1446 г. к учреждению во Франции ордонансовых рот С падением значения средневекового феодального ополчения, демобилизация при заключении мира получает лишь частичный характер. Карл V, в обширной империи которого «никогда не заходило солнце», конечно, всегда нуждался в том, чтобы вооруженная сила была у него под рукой, и к концу своего царствования (1556 г.) имел 60 тыс. полевых и 80 тыс. гарнизонных войск. Банды, которые нанимались раньше только на время войны, а теперь оставались долгое время под знаменами, постепенно начали изменять свой характер. В XVIII веке, под влиянием идей обучения и дисциплины, выдвинутых школой Морица Оранского, эта эволюция получила более интенсивный характер. Однако, в странах Европы, с еще слабо развитым торговым капитализмом, идея постоянной армии встречала убежденных противников: ввести в город наемный гарнизон — это все равно, что половину врагов держать у себя по домам в то время, когда другая часть будет осаждать город; государства, тратящие на армию большие средства, не спасаются от бедствий войны; земские чины (сейм), которые согласились бы на содержание постоянной армии, настолько усилили бы государство, что им пришлось бы повсюду уступить свое значение монархам, власть коих сделалась бы абсолютной.

Развитие торгового капитализма, обострившего экономическое соперничество между государствами, создавшего теорию меркантилизма, которая рассматривала государство, как коллективного купца и промышленника, сделало, однако, такой переход к усилению государства неизбежным. Окрепшие финансы государств позволили избежать все неприятности, связанные с роспуском старых и набором новых солдат, и иметь в каждую минуту надежную силу на страже меркантильных интересов государства. В 1668 г. Франция, заключив Ахенский мир, не распустила полки, а только несколько уменьшила на период мира их штатный состав. Монтекуколи, выдающийся австрийский полководец и военный писатель, побывавший в течение 30-летней войны дважды в шведском плену и ознакомившийся с военным искусством реформации, страстно защищал идею постоянной армии и доказывал необходимость в момент заключения мира не распускать армию, а приступать к исправлению выяснившихся в ней несовершенств и настойчиво и упорно вести подготовку к новой войне. Если Пескара, вождь испанских наемников начала XVI столетия, эпохи открытия Америки и первоначального накопления капиталов, восклицал: «для войны нужны деньги, деньги и деньги», то Монтекуколи рассматривал этот афоризм уже иронически: только очень неосведомленные люди могут забывать, что для войны нужна и серьезная подготовка, которая олицетворяется в образе постоянной армии.

Борьба с частной антрепризой. Война, являвшаяся с начала средних веков делом частной антрепризы, начала огосударствливаться. Процесс национализации армий растянулся до начала XIX века. Солдат-авантюрист, избиравший военное ремесло из желания разбогатеть и попробовать свое счастье, должен был уступить свое место солдату-автомату, слепому орудию исполнительной власти, порабощенному офицерами, ставленниками господствующего класса. Это была эпоха героической борьбы центральной власти за право на контроль государства с неизжившими еще чувства феодальной свободы генералами, эпоха кабинетных войн и малых стратегических достижений. Однако, только при непонимании хода исторической эволюции можно сожалеть о минувшем времени свободы вождей наемных армий, которую сменила теперь зависимость от гофкригсрата в Австрии, от военного министра во Франции. Переводчик и популяризатор Ллойда, Ру-Фузильяк, в конце XVIII века горько осуждал создавшуюся военную систему: «большие армии, многочисленные штабы, сильные парки, большие обозы, большие магазины, большие склады фуража, большие госпиталя, одним словом, большие затруднения, большие злоупотребления, маленькие способности — и большие поражения»; однако, для XVII и XVIII веков эта военная система являлась исторической необходимостью.

Наемные армии были очень слабо связаны с государством. В течение тридцатилетней войны император Фердинанд II лично оказался бессилен собрать армию, а безродный авантюрист Валленштейн и граф Эрнст Мансфельд привлекали под свои знамена десятки тысяч солдат. Частный предприниматель — кондотьер — являлся необходимым посредником между государством и войсками. Протестантский полководец граф Бернгард Веймарнский, после смерти Валленштейна (1634 г.), сделал попытку, правда, неудачную, целиком переманить его армию на сторону противников; а Ришелье, после смерти Бернгарда (1639 г.), купил всю его оставшуюся армию, с занимаемыми ею опорными пунктами. Так Франция приобрела Эльзас. Из германских государей первый подал пример и начал сам непосредственно формировать войска курфюрст Баварский Максимилиан I (1597–1651 гг.).

Начало частной антрепризы, так ярко сказывавшееся на верхах военной организации, проникало всю толщу армии. Части войск представляли полусамостоятельные республики. Полки и роты являлись собственностью их командиров, которые вербовали их, одевали и вооружали своим попечением; эта собственность высоко котировалась на бирже в начале войны и обесценивалась к концу. Солдат служил под псевдонимом — «nom de guerre», жил на частной квартире, за отсутствием казармы, одевался не в форменное платье, а по своему вкусу, имел разнокалиберное собственное оружие, свою лошадь, в случае болезни или ранения предоставлялся собственному попечению; государство не обеспечивало его ни на случай инвалидности, ни на старость. Обоз представлял частную организацию подрядчика, доставлявшего тяжести своими лошадьми, повозками и подводчиками. Характернее всего начало частной антрепризы выступало в артиллерии; еще при Людовике XIV артиллерист являлся специалистом, техником, имеющим монополию на антрепризу артиллерийской стрельбы; за устройство и вооружение осадной батареи он получал — на первой параллели за пушку калибром 18–24 фунта 300 ливров, за мортиру — 200 ливров, на брешь-батарее (венчающей гласис) — за пушку 400 ливров, за мортиру на гласисе — 300 ливров, за суточную работу осадной батареи — с пушки, в зависимости от калибра, 10–20 ливров, с мортиры 16 ливров; снаряды, порох и шанцевый инструмент — королевские; для работ по устройству и обслуживанию осадной батареи артиллеристу предоставлялось нанимать пехотных солдат с уплатой им 20 су за часовую дневную или ночную работ.

В случае взятия города, весь металл, имевшийся в городе, в частности бронза (колокола), составлял долю добычи артиллерии; в этой погоне за металлом отражалась еще средневековая бедность в нем. Даже первые госпиталя устроенные Ришелье, представляли частную антрепризу: государство уплачивало подрядчику за каждый день пребывания в нем раненого или больного солдата, предоставляя антрепренеру выгадывать себе доход путем экономии на лечении и содержании. При отсутствии в распоряжении государства обширного класса честных и образованных агентов, обращение к военной антрепризе представлялось столь же естественным, как в начале XIX века к откупу, а не к акцизу; затем предпочтительнее представлялась постройка железных дорог частными обществами, а не государством, а в начале XX века являлась выгоднее организация промышленности и торговли частной инициативой. Процесс огосударствливания всегда болезнен, требует нажима сильной центральной власти, вызывает злобную критику защитников прав и свободы частной антрепризы; так было и в военном деле, под жалобами на энергичных представителей военной администрации эпохи Людовика XIV, на стеснение свободы полководца, надо часто понимать протест против всего хода новой истории, против перерождения средневековой цеховой организации в современное капиталистическое государство.